Уважаемые гости! Мы рады видеть вас здесь. Но настоятельно просим не размещать рекламу по тематике, не имеющей отношения к заявленной здесь. Наш форум узкоспециализированный и не нуждается в активной раскрутке и рекламе. Тем не менее, мы с удовольствием разместим ссылки по схожей тематике. Надеемся на понимание, Администраторы.
Отправлено: 24.01.09 20:31. Заголовок: Планы государственно..
Планы государственного переворота. По книге Жана-Кристиана Петифиса "Людовик XIII". Государственный переворот 24 апреля 1617 года не был осуществлен спонтанно. Заговорщиками было выработано несколько планов захвата власти, ибо молодой король далее не мог выносить создавшееся положение вещей. То, что настало время предпринимать решительные меры против безраздельной власти четы Кончини, Людовик XIII понял осенью 1616 года после тяжелой болезни, едва не сведшей его в могилу. 11 ноября 1616 года король, еще не оправившийся после болезни, проходил по Большой Галерее в Лувре в сопровождении одного гвардейца, г-на де Матаре, бывшего губернатором Фуа, и еще одного дворянина. Они разговаривали, стоя у окна, когда появился маршал д'Анкр, окруженный сотней придворных, которые оказывали ему истинно королевские почести и жадно ловили каждое его слово. Кончини остановился у другого окна рядом с королем, делая вид, что его не замечает, и не приветствуя его. Король удалился, глубоко уязвленный этой сценой. Король, терпеливо дожидавшийся своего часа семь лет, понял, что тянуть дальше нельзя. Но что мог предпринять подросток, которому только что исполнилось пятнадцать лет, против своей матери и ее фаворита, которые обладали реальной властью, деньгами и армией? У короля не было ни того, ни другого, ни третьего. В его окружении едва ли можно было найти дюжину верных ему людей. И среди них не было никого, кто был бы способен посоветовать что-то действительно ценное для осуществления захвата власти молодым королем. Все, что мог предложить Люинь, никогда не отличавшийся храбростью, - это бегство. И вдруг через некоторое время Робер Арно д'Андийи, племянник интенданта финансов Исаака Арно, рекомендует Люиню Клода Гишара Деажана, подчиненного Клода Барбена, генерального контролера финансов, ставленника Кончини. Умный и осторожный Деажан решил перейти на сторону короля, о чем монарху и сообщил его фаворит. Помимо Люиня и Деажана, в кружок заговорщиков входили Марсийак, граф де Ларошфуко, барон де Моден, бывший троюродным братом Люиню, и некий Луи Тронсон, законник, который позже станет секретарем короля. Эта весьма скромная компания собиралась по вечерам в покоях Люиня, которые находились над королевскими апартаментами с тех пор, как фаворит стал капитаном Лувра. Этим людям король открыл, что не намерен далее терпеть произвол Кончини, и попросил их совета, заметив, что не хотел бы использовать те методы, к которым прибег Генрих III в его борьбе с герцогом де Гизом, ибо не желал начинать свое личное царствование с пролития крови. Необходимо было усыпить бдительность четы Кончини и королевы-матери, которые, несмотря на всю свою высокомерную уверенность в собственной безопасности, могли заподозрить о том, что в окружении короля что-то назревает. Людовик с удвоенной силой принялся заниматься тем, что королева-мать называла "ребячеством" и что потом даст повод историкам упрекать короля в задержке умственного развития, - играть с солдатами, возводить из земли форты в садах Лувра и охотиться. Вспоминая об этом времени, Людовик говоил: "Я тогда играл в ребенка..." Королеву-мать и Кончини же поступки короля убедили в том, что он и не думает о делах государства; они совешенно успокоились. Гишар Деажан писал: "Он предавался занятиям, далеким от его достоинства и его настроения, чтобы скрыть то, что было у него на сердце, и вел себя так искусно, что никто не смог разгадать его хитрость". Между тем король задумывает поставить балет "Освобожденный Иерусалим", в котором отчетливо намекает на то, что он решил сбросить ярмо всевластия матери и ее фаворита, но они видят в этом балете только намек на поражение Грандов. И все-таки Элеанора Галигаи что-то предчувствовала. Она думала о том, чтобы продать свой особняк на улице Турнон и поместье в Лезиньи-ан-Бри, переправить в Италию свои несметные богатства и бежать в родную Тоскану. Она думала добраться водой до Амстердама, и оттуда пересесть на корабль до Флоренции. Кончини тоже стал проявлять беспокойство, которое усилилось после смерти девятилетней дочери Марии 2 января 1617 года. А между тем заговорщики не могли определиться с выбором средства, которое бы позволило им избавиться от Кончини. Люинь чувствовал себя довольно плохо в шкуре заговорщика и предлагал Людовику под предлогом поездки в Сен-Жермен-ан-Лэ бежать в Руан или Амбуаз, губернатором которого он был, и призвать на помощь дворянство. Людовик отверг это предложение, предполагая, что на его призыв никто не откликнется. Для него лучшем решением было отправиться в армию под каким-либо предлогом и там, посреди войск, под охраной французских гвардейцев и кавалерии г-на де Кюре, призвать к борьбе против узурпаторов его власти. И вдруг для совершения этого плана предоставляется прекрасный случай, которого Людовик никак не мог ожидать. Правительство королевы-регентши решило, что присутствие короля в армии необходимо для того, чтобы призвать к повиновению герцогов Майенского и Неверского и поднять моральный дух солдат. Отъезд назначили на 1 марта. И тут Людовик сам допустил ошибку. Он не смог скрыть волнения и радости, и Мария Медичи что-то заподозрила. Она начала откладывать дату поездки и, наконец, попросту отменила ее. Кончини же отправил на место военных действий роты французских гвардейцев, охранявших короля, и заменил их своими людьми. Король понял, что над его головой нависла смертельная угроза и что его при таком расположении дел легко могут убить. Люинь опять предложил мирный способ устранения Кончини. Согласно его плану, епископ Каркассонский должен был убедить королеву-мать отправить Кончини в отставку, указав на его промахи и ошибки. Естественно, это не дало никаких результатов. Стали искать другой выход. Самым разумным Людовику казалось схватить Кончини и судить перед Парламентом. Но как это реализовать? Кто бы мог арестовать Кончини? У Людовика не было преданных людей, способных осуществить арест. Схватить маршала д'Анкра в его особняке на улице Турнон было невозможно, ибо он был хорошо охраняем. В городе и во дворце он всегда находился в окружении охраны и преданных ему вооруженных до зубов дворян. Деажан предложил схватить его в Лувре, каким-либо образом разлучив Кончини с его охраной. Людовик согласился с условием, что он не будет убит. Теперь нужно было найти человека, который взял бы на себя арест маршала Франции. Неизвестно, кто предложил воспользоваться услугами Николя де л'Опиталя, маркиза де Витри, капитана второй роты телохранителей короля, губернатора Мо. 1 апреля Люинь провел его к королю, и король ввел его в курс дела. Витри без колебаний согласился на предложение короля, попросив разрешения взять себе в помошники трех верных людей - брата Франсуа дю Алье, своего зятя барона Персана и своего друга Фукероля. Арест Кончини был весьма опасным предприятием. Заговорщикам нужно было решить, что делать в случае провала, ибо реакция флорентийца была известна заранее. Все участники заговора рисковали головой, включая короля, и он не обманывался насчет того, какое будущее его ждет в случае провала операции. Люинь, всегда склонявшийся к идее побега, приказал гвардейцам малой и большой конюшен держать наготове лошадей в полночь. Клод Манго, хранитеь печати и ставленник Кончини, обеспокоился этими странными ночными передвижениями. Деажан насилу его успокоил, что-то придумав на ходу, и предупредил короля о том, что Люинь так неудачно взял на себя инициативу. Людовик рассердился и воскликнул: "Как он может думать, что король Франции опустится до бегства!" Маршал д'Анкр, узнав, что в Лувре что-то затевается, быстро выехал из Каена в столицу. 17 апреля он был уже в Париже. Он не скрывал своих угроз в адрес Люиня: "Г-н де Люинь, король на меня косо смотрит, и вы мне за это ответите!" В гневе он угрожал убийством ближайшим к королю людям - Люиню и королевскому врачу Эруару. Ему вторила его супруга: "Люинь, тебе подрежут крылья!" Медлить было нельзя. Король принял решение немедленно арестовать Кончини и бросить его в Бастилию в ожидании суда.
Отправлено: 24.01.09 21:07. Заголовок: Allitera пишет: И в..
Allitera пишет:
цитата:
И все-таки странно. такой могущественный человек, как Анкр потерял бы все будучи арестованным. Как хрупка эта власть.
Поэтому целесообразнее было его убить, хотя король хотел отдать его под суд. Кто знает, как сложилась бы ситуация в случае суда над ним. У него все были куплены, и Парламент в том числе.
Отправлено: 24.01.09 21:13. Заголовок: Prince Noir пишет: ..
Prince Noir пишет:
цитата:
Кончини дошел до того, что личную охрану короля отправил в армию, заменив своими людьми, под предлогом, что армии необходимо подкрепление.
Вот это мне кажется несколько преуменьшение. Для простого люда король - фигура значимая, и Анкр мог быть в тысячу раз богат, но брось клич король народу - можно было бы расчитывать на поддержку, да и дворян нашлось бы немало. готовых защитить монархию. Жругое дело. что это граждансткая война.
Prince Noir пишет:
цитата:
Поэтому целесообразнее было его убить, хотя король хотел отдать его под суд. Кто знает, как сложилась бы ситуация в случае суда над ним. У него все были куплены, и Парламент в том числе.
Можно вообще без суда - летр каше. Но вероятность побега и сплочения с поддерживающими силами опять же угрожало началом гражд. войны, если вообще не лишением полномочий королевской власти. Ведь власть грандов - это немало. Вот сразу вопрос, а кто из грандов поддерживал Анкра?
Вот это мне кажется несколько преуменьшение. Для простого люда король - фигура значимая, и Анкр мог быть в тысячу раз богат, но брось клич король народу - можно было бы расчитывать на поддержку, да и дворян нашлось бы немало. готовых защитить монархию. Жругое дело. что это граждансткая война.
Людовик отказался от такого способа, потому что для этого пришлось бы бежать из столицы. Allitera пишет:
цитата:
Но вероятность побега и сплочения с поддерживающими силами опять же угрожало началом гражд. войны, если вообще не лишением полномочий королевской власти.
Гражданская война уже была развязана: королевская армия сражалась с мятежной знатью, и король как раз должен был бы присоединиться к армии, если бы так открыто не выдал свою радость. Людовик не рассматривал возможность договора с мятежниками как раз по тем причинам, которые ты назвала. Allitera пишет:
цитата:
Вот сразу вопрос, а кто из грандов поддерживал Анкра?
Эпернон, Бельгард, кто-то еще, но сейчас не вспомню.
Отправлено: 25.01.09 10:32. Заголовок: Allitera пишет: И ..
Allitera пишет:
цитата:
И все-таки странно. такой могущественный человек, как Анкр потерял бы все будучи арестованным. Как хрупка эта власть.
Для власть имущих, которых настолько ненавидят, как правило все заканчивается очень печально. Меня в истории д'Анкра больше всего поразило, как его убили.
Отправлено: 25.01.09 16:05. Заголовок: Prince Noir пишет: ..
Prince Noir пишет:
цитата:
Людовик отказался от такого способа, потому что для этого пришлось бы бежать из столицы.
Я не к тому, поему отказался. А к фразе. что он был один и поддержки ему было не найти. Такого быть не может - были приверженные монархии люди.
Prince Noir пишет:
цитата:
Эпернон, Бельгард, кто-то еще, но сейчас не вспомню.
Выходит раскол был и в его лагере. В общем каждый тянул в свою сторону пользуясь слобостью центральной власти. Ну хорошо, Анкра не стало, куда делась мятежная знать - она осталась. И с кем король отстаивал свою власть, как не с бывшими сторонниками Анкра?
Выходит раскол был и в его лагере. В общем каждый тянул в свою сторону пользуясь слобостью центральной власти. Ну хорошо, Анкра не стало, куда делась мятежная знать - она осталась. И с кем король отстаивал свою власть, как не с бывшими сторонниками Анкра?
Король призвал старых соратников и советников отца, которые находились в ссылке. И по мере хода гражданской войны многие стали переходить в королевский лагерь - тот же Ла Форс или Ледигьер, опытные полководцы.
Отправлено: 27.01.09 15:30. Заголовок: Людовк велел под пок..
Людовк велел под покровом ночи захоронить труп церкви Сен-Жермен-л'Оксеруа, но опьяненные освобождением от тирана парижане вытащили труп и разорвали на части.
Убийство маршала д'Анкра, напротив, страшно обрадовало парижан.
"Где он сейчас, этот негодяй, чтобы можно было пойти и плюнуть ему в лицо? — спрашивали они с нескрываемым удовольствием.
В семь часов утра сотни две перевозбужденных и недобро глядящих людей явились в Сен-Жермен-л'Оксерруа. "Бесчинство начатось с того, что несколько человек из толпы стали плевать на могилу и тошагь ее ногами, — рассказывал г-н Кадне, брат коннетабля де Люиня. — Другие принялись раскапывать землю вокруг могильного холма прямо руками и копали до тех пор, пока не нащупали места стыка каменных плит".
Вскоре надгробный камень был поднят, и кто-то из толпы наклонился над раскрытой могилой. Он привязал веревку к ногам трупа, уперся ногами и начал тащить. Несколько священников, выбежавших из церковной ризницы, попытались вмешаться. Толпа накинулась на них так яростно, что им пришлось спасаться бегством. После исчезновения священников человек снова взялся за веревку, дернул в последний раз, и тело маршала оказалось на плитах. Толпа издала радостный вопль, и тут же шквал палочных ударов обрушился на труп, и без того изрядно изуродованный гвардейцами Витри. Бывшие в толпе женщины, истошно крича, принялись царапать мертвеца ногтями, бить по щекам, плевать в лицо. Затем его протащили до Нового Моста и там привязали за голову к нижней части опоры. Опьяненный собственной смелостью народ стал отплясывать вокруг повешенного трупа безумный танец и на ходу сочинять непотребные песни. Дьявольский хоровод длился полчаса. И вдруг какой-то молодой человек подошел к трупу, держа в руках маленький кинжал, отрезал ему нос и в качестве сувенира сунул себе в карман. Тут всех охватила настоящая лихорадка. Каждому из присутствовавших захотелось взять себе хоть что-то на память. Пальцы, уши и даже "стыдные части" исчезли в мгновение ока. Менее удачливым пришлось довольствоваться "клочком плоти", вырезанным из мягкой части ягодицы...
Когда каждый получил свой кусок, еще более возбудившаяся толпа отвязала труп и с дикими криками потащила его через весь Париж. Неистовство этих людей было так велико, что очевидцам казалось, будто все это происходит на сцене театра марионеток Гран-Гиньоль. "В толпе был человек, одетый в красное, — рассказывает Кадне, — и, видимо, пришедший в такое безумие, что погрузил руку в тело убитого и, вынув ее оттуда окровавленную, сразу поднес ко рту, обсосал кровь и даже проглотил прилипший маленький кусочек. Все это он проделал на глазах у множества добропорядочных людей, выглядывавших из окон. Другому из одичавшей толпы удалось вырвать из тела сердце, испечь его неподалеку на горящих угольях и при всех съесть его с уксусом!"
Наконец, ошметки фаворита, покрытые пылью, плевками, грязью, вновь притащили на Новый Мост и там сожгли в присутствии веселящегося люда. Через два месяца после этого, 8 июля, жена Кончини, Леонора Галигаи, ложно обвиненная в колдовстве, была сожжена на Гревской площади. Со смертью Кончини в моду надолго вошло слово "союп" (ничтожество, трус) Этой характеристики маршал удостоился за свое малодушие
Отправлено: 28.01.09 14:32. Заголовок: Daria Ну кроме поеда..
Daria Ну кроме поедания ничего нового. Вспомни революцию - реки крови. Вот только меня смушает такой факт - труп был уже не свежий, следовательно в нем был трупный яд. И тот. кто ел сердце и облизывал пальцы должны были отравиться. Да и кровь уже у трупа течь не может - она свернулась.
Ну кроме поедания ничего нового. Вспомни революцию - реки крови. Вот только меня смушает такой факт - труп был уже не свежий, следовательно в нем был трупный яд. И тот. кто ел сердце и облизывал пальцы должны были отравиться. Да и кровь уже у трупа течь не может - она свернулась.
Ну мне над такими моментами размышлять как-то не слишком приятно. Возможно история и добавила красок, но факт издевательств над трупом остается фактом. Сравнение с революцией как-то мне не очень. Все-таки это уже другая эпоха - после моральной деградации наступило всеобщее помешательство. А здесь вроде никаких особых предпосылок не было и вдруг бац, народ озверел вконец.
Ну мне над такими моментами размышлять как-то не слишком приятно. Возможно история и добавила красок, но факт издевательств над трупом остается фактом. Сравнение с революцией как-то мне не очень. Все-таки это уже другая эпоха - после моральной деградации наступило всеобщее помешательство. А здесь вроде никаких особых предпосылок не было и вдруг бац, народ озверел вконец.
У парижан к этому всегда была склонность. Да и Варфоломеевская ночь не так уж и давно была. Это называется опьянение вседозволенностью.
Вот это мне кажется несколько преуменьшение. Для простого люда король - фигура значимая, и Анкр мог быть в тысячу раз богат, но брось клич король народу - можно было бы расчитывать на поддержку, да и дворян нашлось бы немало. готовых защитить монархию. Жругое дело. что это граждансткая война.
Очень естественное поведение для того времени. Фавориты, министры, а уж тем более иностранцы всегда были в дикой непопулярности у простого народа. Мазарини, Ришелье, Фуке, Кольбер, Шамийяр тому наглядные прмеры. Всех их народ нелюбил и винил во всех бедах. Поэтому-то Птифис и пишет, что все-таки надо было Людовику сделать в конце своего правления какого-нибудь сильного министра, что бы народ обрушил свой гнев на не него, как некогда имспытывал к Кольберу или Лувуа. И тем самым король бы оградил от критики себя, дав кого-нибудь на растерзание. Вообще мне очень импанирует этот жест Людовика XIII, потому что он и так долго и много терпел. А вспомните себя в 17 лет, не такие уж мы были и дети, это все-таки не 12--13, а Людовика практически пинали, как зеленого пацана. Заигрался фаворит Марии Медичи. Глуп он был, только такие выводы я могу сделать. Как противовес -- Ришелье. И ему было сложно удерживаться при таком короле, но тем не менее сумел. К тому же не на того ставил Кончини. Был бы умнее, ставил бы на молодого короля и его мать к этому бы склонял. Тогда бы гляди и снискал расположение Людовика.
Поэтому-то Птифис и пишет, что все-таки надо было Людовику сделать в конце своего правления какого-нибудь сильного министра, что бы народ обрушил свой гнев на не него, как некогда имспытывал к Кольберу или Лувуа. И тем самым король бы оградил от критики себя, дав кого-нибудь на растерзание.
Сразу вот что хочется отметить - где такое Петифис написал. И вот - разве сваливать ответственность на чужие плечи вообще в духе Луи? Нет, он бы этого не сделал просто из морального аспекта. И о каком гневе речь - я такого не помню.
Сразу вот что хочется отметить - где такое Петифис написал.
Это он писал в "Людовик XIV: слава и испытания". В том месте (сейчас точно не вспомню), где он писал о смете Лувуа и о том, что Людовик с тех пор стал своим собственным главным министром. До этого были Кольбер и Лувуа, а дальше он только сам. И вот отсутствие главного фактора народного гнева и несколько перенастроило настроение масс не в пользу короля. Уже во всех бедах, будь то налоги, войны или голод винили не какого-нибудь министра, а все больше самого монарха.
Allitera пишет:
цитата:
И вот - разве сваливать ответственность на чужие плечи вообще в духе Луи?
А здесь даже дело не в этом. Мы-то прекрапсно знаем, что Людовик брал сам на себя всю отвесмтвенность, дело в психологии масс. Как и унас, всегда во всем виноваты были бояре, а царь -- хороший, он Божий помазанник. Так и во Франции. Чуть налог, кто виноват? Конечно же, министр финансов.
О каком гневе? Да те же понукания в сторону короля в 1709 году, когда оскверняли его статуи и злосные и порочащие эпиграммы сыпались просто потоком.
Отправлено: 29.01.09 11:35. Заголовок: Maxim пишет: О како..
Maxim пишет:
цитата:
О каком гневе? Да те же понукания в сторону короля в 1709 году, когда оскверняли его статуи и злосные и порочащие эпиграммы сыпались просто потоком.
Это работа коалиции, все эти памфлеты печатались в Голландии. Тут надо сказать, что народ подначивали.
Maxim пишет:
цитата:
Это он писал в "Людовик XIV: слава и испытания". В том месте (сейчас точно не вспомню), где он писал о смете Лувуа и о том, что Людовик с тех пор стал своим собственным главным министром. До этого были Кольбер и Лувуа, а дальше он только сам. И вот отсутствие главного фактора народного гнева и несколько перенастроило настроение масс не в пользу короля. Уже во всех бедах, будь то налоги, войны или голод винили не какого-нибудь министра, а все больше самого монарха.
Тут звучит мягче. Но в отличие от предних монархов. короля видели единоличным правителем и народ это видел и понимал, что Лувуа ничего не сделает. если король отмашку не даст. Политика короля была популярна - отсюда и отсутствие недовольных. Хотя в востаниях ругали короля, точнее принятые им решения, а не министров. А министров как раз любили ругать в узком придворном кругу противники, ну и такие деятели. как Сен-Симон.
Это работа коалиции, все эти памфлеты печатались в Голландии. Тут надо сказать, что народ подначивали.
Но мы же знаем, что он тем не менее подначивался и шел на провокации. Ведь испорожнялись на статуи короля горожане, а не агенты королевы Англии и императора.
Отправлено: 29.01.09 11:52. Заголовок: Maxim пишет: Но мы ..
Maxim пишет:
цитата:
Но мы же знаем, что он тем не менее подначивался и шел на провокации. Ведь испорожнялись на статуи короля горожане, а не агенты королевы Англии и императора.
Это же было не длительная ситуация, а временная. В любом случае слчись такое при живом Кольбере оно бы не изменилось. Так как врагам надо было дискредитировать именно короля, а не его министров.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Уважаемые гости! Мы рады видеть вас здесь. Но настоятельно просим не размещать рекламу по тематике, не имеющей отношения к заявленной здесь. Наш форум узкоспециализированный и не нуждается в активной раскрутке и рекламе. Тем не менее, мы с удовольствием разместим ссылки по схожей тематике. Надеемся на понимание, Администраторы. 
- участник сейчас на форуме